Виктор Шалкевич: «Мы создали миф о Гродно»

О том, чем живет сегодня Гродно, то самое «мястэчка G.», из которого Шалкевич принципиально не переезжает, рассказал «АиФ» сам автор.

«Музей», но удобный

- Большинство творческих людей, выросших на периферии, все же перебираются потом в Минск. Бородулин, Орлов... Что вас держит в Гродно?

- Может быть, им в деревнях не очень-то хорошо жилось (смеется)! Если же серьезно, то почему не жить в Гродно? Этот город очень удобен для жизни. Граница близко. Час - и вы в другом мире. Хоть вы всего лишь в Кузнице (первая ж/д станция после белорусско-польской границы. - Ред.), но все-таки это уже другой мир. И потом - равноудаленность от основных городов: до Вильно - 160 км, до Минска - 260 км и столько же до Варшавы. Это такой центр мира. Садишься в поезд в 5 утра - и в 9 утра ты уже в Варшаве.

- Вы говорите, город удобный…

- Есть такое понятие – «город-музей». Туда приятно приезжать, бывать в нем. Но жить невозможно. Гродно - исключение из правил. Несмотря на «музейность» города, здесь не только уютно, но и удобно живется. Например, на дорогу от дома до центра я трачу 20 минут.

В этом городе все пронизано католичеством, в котором я вырос. Недалеко от Гродно - в Порозово - похоронены мои родители. Масса друзей, которых я знаю по 30 лет, чем очень горжусь. Город с очень яркими личностями. В Минске их слишком много, и они там теряются. Здесь же живут график Юрий Яковенко, художники Сергей Гриневич, Алесь Суров, скульптор Володя Пантелеев. Через руки художника-реставратора Володи Кислого прошли все иконы этого региона, в том числе икона Матери Божьей Конгрегатской. У нас шикарные доктора-медики, авторитетные учёные-историки, которые ездят преподавать в Белосток, Вильнюс и Краков. Эти люди живут здесь и принципиально не хотят уезжать.

Забытые свидетели

- А работать вам здесь удобно? Гродно не ограничивает вас в самореализации?

- Честно говоря,  мне тут нечего делать. Одно дело - Сергей Гриневич, купив краски и натянув холст, творит очередной шедевр в мастерской. Я же все время должен двигаться, мне нужна публика, аудитория. А Гродно - это такой музей. Тут все спит. И динамичному человеку делать тут нечего. Мы создали миф о Гродно - город Стефана Батория, последний «молчаливый» сейм Речи Посполитой, демонстрация хиппи, романтично-католическое гнездо пассивного сопротивления большевизму... Во времена Второй Речи Посполитой (Польша с 1918 по 1939 гг. - Ред.) более богатым городом был промышленный Белосток. Если же мы возьмем статистику 1913 года, то выйдет, что город вообще не был ни католическим, ни православным. В первую очередь он был еврейским. На 9 тысяч православных и 11 тысяч католиков приходилось 30 тысяч иудеев. Город имел определенное значение во времена Стефана Батория, будучи неофициальной столицей Речи Посполитой. Или при Станиславе Августе Понятовском, или Антонии Тызенгаузе. Времена  подъема были, но все-таки Гродно оставался таким, каким его описал Мицкевич.

- Именно про такой Гродно будет ваша новая книга?

- «Мястэчка G. і ваколіцы» - немного другая история. Это будут 17 рассказов о людях, которые еще ходят по улицам нашего города, которые оставили какой-то след в его истории. Но время так быстро изменилось, что о них уже никто не помнит. Мы сегодня не можем представить, что в костелах были склады химических удобрений, что Фарный костел сохранился лишь потому, что там была группа прихожан во главе со смотрительницей «пани Гратулевичовой» и органистом Станиславом Матусевичем. Эти люди без ксендза проводили мессу. Если бы не они, из костела быстро сделали бы музей религии и атеизма или еще что-либо.

Или история про однажды встреченного деда. Такой был старый замызганный дед. Он так рассказывал: «Вось стаю, браток, стаю я ў Смольным, на карауле, і тут каля мяне праходзяць Ленін са Сталіным…» Дед наверное, все это придумал, чтобы подправить свое материальное положение.

В общем, это истории из моей жизни, связанные каким-то образом с нашим городом. О легендарной группе нашей молодости «Czerwone gitary», об истории смерти Стефана Батория…

- А чувствуете ли, наоборот, связь вашей жизни с историей города?

- Есть такая улица - Павловского, до 1939 года - Песчаная. Там жила семья братьев Кривцов (Кшивцев). Ежи работал заведующим военным госпиталем. Ян - в городском отделе образования. А мой отец в то время служил в военном городке Фолюше - в полевой артиллерии. И поскольку он был родственником этих Кривцов, захаживал к ним в гости в увольнение. А у них дома собиралась гродненская интеллигенция и проводила свои «теофилософические» дискуссии. Спорили о том, какая земля здесь была - Литва, Русь, Великое княжество или Польша. О том, кем  было местное население - литвинами или поляками. И мой отец, молодой солдат, сидел, слушал, а потом рассказал про все дискуссии мне.

Приезжают на «Тутэйшых»

- Какова роль театра кукол, в котором вы работаете, в создании облика Гродно?

- У нас идет спектакль «Тутэйшыя» по пьесе Купалы. И это одна из веских причин, почему следует посетить Гродно.

Когда-то доктор искусствоведения Анатолий Викентьевич Соболевский на полном серьезе так и сказал: «Виктор, берегите «Тутэйшых». Спектакль очень интересный и, что важно, актуальный, несмотря на то, что пьеса была написана еще в 1922 году. Люди специально приезжают из Минска посмотреть «Тутэйшых». Детей приводят на утренние спектакли, а сами идут вечером на пьесу Купалы.

- И последнее: остались ли все-таки в Беларуси «заходнікі» и «усходнікі»? В вашем творчестве особенно чувствуется «заходнебеларусізм».

- Я недавно был в Стокгольме, и вдруг там начали нехорошо оговаривать Могилевщину. Я говорю, что был в Могилеве, это классный город. Там ратушу восстановили, а в Гродно она до сих пор закатана в асфальт. Промышленный север и бедный юг - такого у нас нет. Другой вопрос, что ментально люди все-таки немного разные. Там, где Советская власть была дольше, она оставила после себя «неизгладимый след». А там, где меньше, ну и слава Богу, что меньше (смеется).