Вячеслав КОСТИКОВ: Как нужно Родину любить?

Статья по теме

Последний глава ГДР Эгон Кренц: «Нас предал Горбачёв»

Власть утверждает, что призывы «возлюбить Отчизну» - часть патриотического воспитания. Но нет ли в нынешней патриотической лихорадке какого-то иного подтекста? Не пытается ли власть навязать лошадиную дозу патриотизма вместо улучшения качества жизни? Не подменяет ли она любовь к Родине неким суррогатом? Ну, например, любовью к себе - к власти? В нашей недавней истории уже были подобные прецеденты. Вместо Родины учили любить Ленина, а потом Сталина, вместо Отчизны - «родную КПСС».

Едва ли следует сомневаться, что каждый человек любит Родину. Эта любовь воспитана нашей вековой историей, культурой, языком. Но человеку хочется видеть Отечество добрым, снисходительным, заботливым, отзывчивым к человеческому сердцу и человеческим слабостям. А вместо Отечества власть всё время пытается подсунуть человеку державу. Суровую, мускулистую, надменную в своём величии, требующую во имя этого величия всё новых и новых трудов, подвигов, самопожертвования. И вожди у этой державы должны быть строгими, задиристыми, готовыми в любой момент топнуть ногой на международной арене, «дать отлуп» внутренним врагам. Люди старшего поколения, наверное, помнят стоящих на трибуне Мавзолея вождей. Суровые, непроницаемые лица, скупые жесты, поблекшие глаза. Величие утомляет. Утомляет не только страну, народ, но и вождей. Так что следите за выражением лиц…

Тихая песня

У человека в его обыденной жизни нет потребности в фанфарах, гимнах, громких словах. Русскому человеку, выросшему на фоне неброской природы, близка тихая, распевная песня. А его заставляют разучивать гимны. Глашатаям нового патриотизма было бы полезно полистать в военных архивах подшивки солдатских писем из окопов Второй мировой войны. Эти письма (русские, английские, немецкие, французские), несмотря на разницу национальных характеров, очень схожи. В них за редким исключением нет упоминаний о Родине, вождях, державе. Солдаты пишут о том, что им действительно дорого, а не о том, что им сказал политрук. В передышке между боями наши солдаты пели не гимн Советского Союза, не «Величальную» (про Сталина), а песни про «синий платочек», «тёмную ночь» или про Мишку-одессита, которые слышали в исполнении Шульженко, Бернеса или Утёсова. Именно эти песни «со слезами на глазах» напоминали о родном доме, о родителях, о девчонке в ситцевом платьице, об околице, за которой начинался берёзовый лес. Но именно за этими песнями вставала Родина. Запевалам нового патриотизма полезно было бы вспомнить, что и любимая всеми песня «С чего начинается Родина» тоже об этом. Родина начинается не с навязчивой рекламы госкорпораций, не с олимпийского огня, не с гимна в исполнении Ансамбля песни и пляски Советской армии, а «с хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе».

Верные сыны

С экранов телевизоров на нас всё чаще обрушивается слово «держава». Но, если у парня с Заречной улицы спросить, что такое держава, он, пожалуй, и не ответит. Или начнёт говорить о военной мощи, ракетах. В русской литературе, в блистательной публицистике XIX века почти нет упоминаний о державе. Есть Родина. Но чаще всего - Отечество. Перелистав один из самых патриотических романов  - «Война и мир» Льва Толстого, я ни разу не встретил слова «держава». А вот «Отечество», «сыны Отечества», встречаются постоянно.

Чем это объяснить? Не тем ли, что для Отечества мы - дети? И плохие, и хорошие. И бедные, и богатые. И мы помним, где улица нашего детства и где родительский погост. Мы помним церковь, где нас крестили и где отпевали усопшую бабушку. А что такое держава? Кто мы для неё? Инструмент, а нередко и «расходный материал» для наращивания государственных амбиций? Сегодня этот инструмент нужен, а завтра потребуется другой. Вспомним, как советская пропаганда перековывала человека то под одну государственную или партийную потребу, то под другую и всякий раз требовала подвига, энтузиазма, жертвы. И далеко не случайно Сталин в своей знаменитой речи на приёме в честь Парада Победы назвал советского человека винтиком. Это не было случайной оговоркой. Это было отношение державы к человеку.

Отечество снисходительно к своим сынам. Оно воспитывает любовью. Держава безжалостна и к солдату, и к трудовому человеку. Она не терпит критики, сравнений. Она требует безотчётной любви, повиновения, часто слепой покорности. Любовь к державе некритична, обидчива и часто нерациональна. И это очень нравилось и нравится тем, кто тянет на себя мантию государей. А между тем настоящая, а не официозно-державная любовь к Отечеству подразумевает не только восторги перед её мощью (реальной или воображаемой), но и способность видеть недостатки, меру неразвитости и смелость говорить о них. Разве не был Михаил Лермонтов патриотом, когда, уезжая на Кавказскую войну (фактически в ссылку и на смерть), писал:

«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые, 
И ты, послушный им народ».

Резонансный общественный спор между Отечеством и державой не нов. В нынешних условиях это, по сути дела, спор и о пространстве свободы, и о месте нашей страны в мире. Это и спор о том, какое место в жизни и политике занимают народ, властители и «голубые мундиры». Полезный спор!