«Мы хотим быть обычными!». Как живут в Беслане сегодня?

Журналисты «АиФ» за 10 лет побывали в Беслане не менее 20 раз, написали о десятках пострадавших. А сейчас мы смогли написать только о нескольких семьях. Почему? Как сказала отказавшаяся от общения Вика: «Мы хотим быть обычными! А не ранеными! Мы такие же, как все. Вот я вышла замуж и теперь развелась. Что в этом стыдного? А мне простить не могут – выжила в теракте, тебя замуж взяли, а теперь посмела не ужиться с семьёй мужа?» Через год после трагедии и потери сына еще один сын родился в другой семье. И это тоже грех, а не счастье. Или овдовевшая молодая женщина снова нашла своё счастье, а когда забеременела, отец ребёнка бросил её! Кто о таком будет рассказывать?»

Бесланская трагедия продолжается, она внутри каждого, кто её пережил. Но есть и те, кто сумел перейти на другую сторону. На сторону жизни, не теряя при этом память о тех страшных днях.

Валентина Туркина нисколько звонку «АиФ» не удивилась. «Тут ко мне телевизионщики приезжали, вашу статью в руках держали,  - смеется она, понимает, что по готовой статье и им проще снимать и писать. – У меня сейчас всё хорошо. Ну как может быть хорошо у женщины, у которой единственный сын погиб…» Валентина Ивановна замолкает. Андрей Туркин, Герой России, погиб 10 лет назад, спасая детей в горящей бесланской школе. И это горе с мамой всегда.

«Но у меня в этом году столько хороших событий! Я побывала на олимпиаде в Сочи, работала там волонтером на стадионе «Шайба». Чего я только не видела! С кем только не общалась! Я в такой эйфории приехала, так была счастлива, как не была уже лет 10! – делится мама героя. – Мы до сих пор общаемся с другими волонтёрами, на встречи в олимпийской форме ходим».

У Андрея осталась жена Наталья и двое сыновей. А в марте этого года родился третий сын. Как это может быть? Валентина Ивановна говорит, что очень просто: «Дети – это подарок. И как Егорушка в нашей жизни появился – дело только Господа Бога. А я настояла, чтобы мальчику дали отчество Андреевич и фамилию – Туркин. И я счастлива, что у меня ещё один внук! Я планирую и на их свадьбах погулять, и правнуков понянчить».

Летом в Анапу к Валентине Ивановне приезжала Надюша с мужем и дочкой Лерой. Надя – та самая девочка, ради которой не пожалел жизни Андрей. И теперь Валентина Ивановна считает её своей дочкой, а Леру – внучкой. И в тысячный раз повторяет мама: «Они хотели, чтобы мы поссорились, а мы – роднее самых родных». Они – террористы, мы – Валентина Ивановна, её внуки, Надя и все-все-все!

Маирбек Туаев, потерявший 10 лет назад дочь, через несколько дней после теракта возглавил рабочую группу, которая распределяла помощь, поступавшую со всех концов мира.

Он был в этой группе единственным мужчиной и смог сохранить и  здравый смысл, и максимально справедливое отношение ко всем пострадавшим в той трагедии. «АиФ» постоянно обращался к нему за подробной информацией о деньгах и гуманитарке для раненых. Группа уже несколько лет не существует, однако Маирбек по-прежнему знает о распределении помощи, которая приходит до сих пор, почти всё. Например, в прошлом году решением Правительства России была выделена субсидия на жильё. Семьи, в которых есть погибшие, могли претендовать на субсидию в размере 1,5 млн руб. «Но вот у нас во дворе есть Владимир Томаев, он потерял в теракте беременную жену и дочь. Он как жил в однокомнатной квартире, так и живёт в ней до сих пор. Когда после трагедии в Беслане построили два дома для нуждающихся, ему  квартира не досталась. В течении десяти лет республиканские власти выделили пострадавшим еще около 200 квартир. На него опять не хватило. И вот сейчас – субсидия. Но опять ему сказали, что нужно ждать очереди, потому что все деньги на данный момент выделенные Правительством РФ, уже израсходованы. Оказалось, что некоторые получили квартиры по 2 раза, а некоторые – ни разу. Почему? Потому что, как говорится, «подсуетились», вовремя собрали документы, вовремя их отнесли куда надо. А Владимир Томаев считает, что это унизительно – просить. Неужели его горя никто не видит и не понимает?» Маирбек много раз просил местные власти, чтобы в районной администрации создали специальный отдел для работы с пострадавшими, чтобы все по справедливости распределяли, чтобы не было обиженных. Но ответ неизменно один – вся власть для того, чтобы со всеми работать по справедливости. Это, конечно, так. Но ведь на деле немного не так…

И ни слова Маирбек не сказал о себе, о том, как жил все эти годы, о другой дочери, которая чудом избежала плена, о том, что не просил квартиры ни разу «потому что у меня она размером в 90 метров и чего жаловаться»…

Рафа Айлярова свою дочь Самиру в этом году должна была вести в 1-й класс. Не поведёт. Боится. 10 лет назад она отвела Свету в 1-й класс, а домой вернулась уже без нее.

Аийляровы несколько лет пытались родить ребёнка, но не получалось, пока один врач не сказал им: просто любите друг друга… Так появилась Самира.

«Она умеет всё - читать, писать, считать, - рассказывает мама, -  но пойдет на подготовительные курсы в дом детского творчества. Не в школу!»

Айляровы регулярно ходят на кладбище к Свете, берут с собой и Самиру. Она знает, что у неё была старшая сестра и постоянно спрашивает: «А почему её убили?» Мама не может ответить на этот вопрос: «Если бы я знала, я бы сделала сейчас всё, чтобы обезопасить Самиру. Но я не знаю!»

Фатиме Дзгоевой уже 20 лет. «Тех, у кого в доме нет инвалида, время, может быть, и лечит. А у нас… У нас одно фото на полке – и оттуда смотрит Зайка, а другая девочка вот, глядит живыми глазами – Фатима, Фатя. Как тут забудешь?»

В сентябре 2004 Залина и Фатима Дзгоевы шли в начальные классы первой школы, семимесячный Жорик оставался с мамой дома. Того, что не спасла Зайку, мама себе простить не может до сих пор – а ведь Жорику уже 11-й год… И Фатя… Фатима Дзгоева – самый тяжелый бесланский ребенок. Ранение в голову. Осколок прошел насквозь. Она себя не помнила, была в коме – но врачи смогли буквально собрать ее заново, по кусочку. Вставили в череп титановые пластины. Дома начинали с соски, все заново – учиться сидеть, ходить, держать ложку. А перед первой годовщиной – менингоэнцефалит, воспаление мозга – и все насмарку… Едва спасли. И уже в третий раз за ее короткую жизнь начали учить заново: соска, ложка…

Сейчас, спустя 10 лет после теракта, Фатима Дзгоева, которой этим летом исполнилось 20 лет, - большой ребенок. Но есть, есть прогресс, хорошие сдвиги, спешат обрадовать родные. Ежегодно она обследуется в Германии: «На родине нас просто никто не берет». Промывают шунт, борются с приступами… «В последний раз ради поездки пришло заложить квартиру: не было денег», - говорит тетя девочки Лана. Фатя уже сама передвигается, сама себя обслуживает, сидит за компьютером – да что говорить, вот только-только, но она сдала ЕГЭ и получила аттестат зрелости! И это – побывав почти на том свете… «Борется за жизнь, борется». Ежедневно – массажи, тренажеры, растяжки. Фатя тянется к людям, к сверстникам. «Говорит: «Хочу гулять сама, общаться – но кто же будет со мной такой…» Жорик, который «вырос незаметно на глазах, как грибок: все внимание Фае», проверяет ее диктанты: «Пиши грамотно, чтобы мне не было за тебя стыдно!» Он уже знает, что случилось с сестрами – с Зайкой, от которой осталась одна фотография, и с Фаей, большим ребенком. Взрослые рассказали. «Чем больше времени проходит, тем больше вспоминаешь, - говорит мама Жанна. – Время? Нет, нас оно не лечит».

У Вадима Цаликова (есть фото сейчас),  московского кинодокументалиста, который снял бесланскую трилогию и вот сейчас закончил к 10-летию трагедии фильм «Беслан. Память», интерес к проблеме кровный, живой: одна из заложниц – Фатима Аликова – его любимая жена. Страшно сказать, но беда свела их друг с другом, вложила судьбу Фатимы в руки ее мужа. «Я пропал в ее глазах, когда только увидел их на первой съемке», - рассказывал Вадим 2 года назад, когда «АиФ» писали о них материал. Ему, записавшему десятки интервью с пострадавшими в теракте и их родственниками, как никому близка эта тема: ведь Фатя, родная, каждый день рядом. И каждый день помнит. «Я могу сказать так: для Беслана 10 лет – это не срок».

Тогда, в 2012-м, мы писали о том, как Вадим и Фатима, фотокорреспондент бесланской газеты «Жизнь Правобережья», пришедшая на ту праздничную линейку, чтобы сделать солнечные сентябрьские кадры первоклашек, бантов, букетов гладиолусов, познакомились: зимой 2004-2005 он пришел к ней за интервью, а уже через несколько встреч сделал предложение: «Но мы же друга совсем не знаем!», - поразилась Фатима. Но душа-то знала… «Я думала месяц. А потом просто в один день не вышла на работу: запаковала чемодан и уехала в Москву». Они вместе проходили все пытки памяти: и Фатины «скорые», и ее испуг, стоило в шумной Москве взорваться очередному салюту… В титрах фильмов Вадима Фатима Аликова значилась уже не героиней – ассистентом режиссера.

За прошедшие 2 года Вадим снял фильм, подводящий черту под его бесланскими работами: в этом фильме говорят те, кого он снимал сразу после трагедии. Постаревшие взрослые, выросшие школьники. «Как сказала одна из моих героинь: «У Беслана нет срока давности. Для нас это было вчера». Ребята, мечтавшие тогда, 10 лет назад, стать врачами, спасателями, - сейчас рассказывают о том, как поступили в вузы на эти специальности. «Детей Беслана можно опознать по-прежнему по совершенно взрослому выражению глаз – глаз людей, перенесших большую боль». Можно увидеть в фильме и сегодняшнего выпускника, Георгия Ильина, - отлитого в бронзе. С его фотографии из 2004-го – кричащий, разверстый рот – итальянский скульптор Рензо Венди сделал памятник, который сейчас стоит рядом с лицеем в городе Сан-Марино.

Фатима Аликова по-прежнему работает с фотографией. И в ее объективе по-прежнему лица: молодые и старые, смеющиеся и грустные. Недавно в кадр попали беженцы из Украины. Трагедии на Земле продолжаются. И только любовь искупает боль.

«АиФ.Доброе сердце» - в Беслане

Через год после трагедии в Беслане «АиФ» бросил клич своим читателям: подарим детям, отправившимся в 2005 году в новую школу, специальный, ни на что не похожий класс – чтобы помочь заживить раны, подарить радость учебы. Решили, что класс должен быть – русского языка и литературы. На собранные читателями средства закупили проектор и экран, учебные фильмы, мебель, компьютер и видемагнитофон, собрание аудиокниг, комнатные растения, картины; вместе с Государственным литературным музеем, музеями Пушкина и Толстого изготовили уникальные учебные пособия; собрали у стен редакции 14000 книг для школьной библиотеки! И в удивительный, с иголочки отделанный аифовский класс пошли те, кто год назад был под огнем…

- Первое время ко мне в класс другие учителя ходили как на экскурсию: другого такого не было во  всей школе, а аудиокниги – это просто был по тем временам феномен! И сейчас все в рабочем состоянии, все стоит на своих местах, как и 9 лет назад, - отчиталась перед «АиФом» Жанна Козырева, которая все эти годы ведет русский и литературу в нашем классе. – Даже флажки с логотипом «АиФ.Доброе сердце» по-прежнему воткнуты в горшочки с цветами.

Признаться, первый год – это был ужас, я застывала на уроке, когда дети начинали рассказывать о том, что пережили, и не знала, что говорить. Замечала, как на переменке они подходили к крану, открывали его – но не пили: просто смотрели на воду, чтобы воочию убедиться, что она есть… Но сейчас они не любят вспоминать о том, что случилось. Бывших заложников не отличить от других детей: они так же участвуют во всех олимпиадах, конкурсах, зарницах, поют в хоре – и никаких поблажек не приемлют! Все мои ученики в этом году прекрасно сдали экзамены по русскому и литературе: просто сама атмосфера в нашем классе располагает к учебе, здесь нельзя не учиться. Нам очень повезло: видно, что все собрано и куплено с любовью. Мы очень благодарны всем читателям «АиФ»!