Кардиохирург Лео Бокерия: «Я влюблён в сердце»

22 декабря легендарному кардиохирургу, академику РАН, президенту НМИЦ ССХ им А. Н. Бакулева исполняется 80 лет. К юбилею великого врача мы публикуем отрывки из книги «Лео Бокерия: «Влюблён в сердце»», где повествование ведётся от первого лица, вышедшей в издательстве АСТ.

Про детство

Я родился за несколько дней до наступления последнего предвоенного года в Очамчире – небольшом, но очень древнем городе на берегу Ч­ёрного моря.

Папа мой по профессии инженер, мама – учительница младших классов. Папу не помню, потому что он скоропостижно скончался, когда мне было всего три года. Первая врезавшаяся в память картина жизни – именно похороны отца. Я ещё мало что понимал. Помню, что взрослые шёпотом говорили мне: «Веди себя тихо. У тебя папа умер!»

Вторая картинка моего дет­ства – яркая и радостная. День Победы! Сияет солнце. На меня надели белую рубашку и штаны на лямочках через плечи: и вот мы отправились в город. Было это в Очамчире. На площади громко играло радио, и все люди казались счастливыми. Хорошо помню, что мне было тоже очень радостно…

Помню тяжёлые 1947–1949 годы. На Кавказе – редчайший случай – случился настоящий голод. Хлеб выдавался по карточкам, продукты можно было купить только на рынке, и они стоили больших денег. Поэтому все наши соседи, и мы вместе с ними, всё, что только могли, выращивали сами.

Про профессию

В выборе специальности большое влияние на меня оказала старшая сестра Марина, которая училась в Одесском медицинском институте.

Марина была для меня авторитетом, и я решил поступать туда, где она училась. Поехал в Одессу, но поступить не удалось.

Вернувшись после неудачи в Очамчир, я стал работать на строитель­стве чаеразвесочной фабрики. Со мной на фабрике работал приятель, который собирался поступать в МГУ на юридический факультет. Вот он и уговорил меня ехать в Москву поступать в П­ервый мед.

Статья по теме

Вылечим каждого! Лео Бокерия - об успехах современной медицины

Моя тётя, добрейшей души человек, купила мне билет до Москвы и дала с собой сто рублей – большую по тем временам сумму. Так что мне хватило на жизнь, пока я сдавал экзамены. Экзамены я сдал хорошо. Не понадобилась даже льгота за рабочий стаж – и без того набрал проходные баллы с запасом.

Про любовь

Наше знакомство с Олей (Ольга Александровна Бокерия – жена. – Ред.) произошло на первом курсе института. Симпатичная, очень воспитанная девочка. Первый раз я по-настоящему обратил на неё внимание, когда мы в конце первого курса сдавали зачёт по анатомии. Большинство еле-еле на троечку вытягивали. Мне удалось получить четвёрку. Это на первых курсах было. Потом я уже хорошо анатомию знал. Созрел, как говорится. Ну а тогда всё было по-другому. И вдруг выходит какой-то парень и говорит, что Оля Солдатова на экзаменах пятёрку получила. Я, честно скажу, очень удивился и стал на неё совсем по-другому смотреть. Как это она, одна-единст­венная, умудрилась пятёрку получить?!

Вот так посмотрел разок-другой внимательно и засмотрелся. Теперь я её называю «бабушка семи внуков». Кажется, ей нравится…

Про науку

Когда я учился в аспирантуре, я наткнулся на статью о гипербарической оксигенации как о средстве удлинения возможных сроков выключения сердца из кровообращения во время операций. Гипербарической оксигенацией (это применение кислорода под высоким давлением во время проведения операций) у нас никто тогда не занимался, и я сразу решил: именно это станет теперь моей главной темой.

Решить-то решил, но как всё организовать? Было понятно, что проведение таких операций – весьма сложное дело, а сконструировать операционную для такой работы – что подводную лодку по­строить. Но когда тебе двадцать с небольшим и ты по-настоящему увлечён какой-то, пусть даже самой головоломной идеей, преград не существует. Я, не откладывая, занялся строительством.

Мне было понятно, что операционная для гипербарической оксигенации – это что-то вроде герметично закрытого автоклава. Не теряя времени, я отправился на поиски чего-то подходящего в подвал корпуса, где располагалась кафедра. Неожиданно я обнаружил там два автоклава в относительно приличном состоянии, которые должны были отправиться на свалку. После предварительного осмотра стало понятно, что аппараты мне подходят. Именно то, что надо, с вполне исправными герметичными дверцами: но повозиться всё равно придётся… Внутрь автоклава изначально были проведены трубки, через которые раньше подавался воздух и выпускался пар. Эти трубки несложно было приспособить для подачи в операционную под давлением воздуха, обогащённого кислородом.

Когда я начал готовиться к операциям на собаках в барокамере, сразу по­ставил перед всеми своими друзьями задачу – найти большую трубу (диаметром примерно 50 и длиной не меньше 140 сантиметров). Вскоре такая труба нашлась на стройке возле Киевского вокзала.

Привезли, сгрузили во дворе. Теперь нужно делать из этой ржавой трубы барокамеру. Главная проблема тут – сложнейшая сварка.

Статья по теме

Как сохранить сердце здоровым? Советы Лео Бокерии

На территории института рядом с нашей кафедрой была мастерская, там работали несколько человек: слесари, токари, мебельщики. Все большие мастера своего дела, ну и, конечно, любители спирта, которым я обладал: каждому аспиранту полагалось для протирки и обработки приборов восемь литров спирта в месяц. Не раз и не два за небольшой алкогольный гонорар рабочие мастер­ской приходили нам на помощь.

Был там один великий умелец – Вася. Вот к этому незаурядному человеку я обратился за помощью. Быстро согласовали гонорар, после чего Вася сказал очень даже серьёзно: «Договоримся так: пока работа не закончена, ни грамма! Ни капли! Даже если буду со слезами просить. Ну а когда закончу, вот тогда уж все вместе сядем и отметим, как положено».

Слово своё Вася держал твёрдо и за всё время работы ни разу даже грамма отравы не взял в рот. Тут мы в полной красоте увидели этого большого мастера, для которого не сущест­вовало, кажется, ничего неисполнимого. Он не только сумел с блеском выполнить исключительно сложное задание, но и предложил по ходу дела множество усовершенствований, которые значительно облегчали и упрощали мою работу.

Самую первую серьёзную операцию я делал именно в условиях гипербарической оксигенации. Всё происходило в барооперационной института А. Н. Бакулева.

Про сердце

Каждый раз, когда я, делая операцию, смотрю на сердце, я думаю, что это необыкновенно красивый орган. У печени или желудка тоже есть своя красота. Леонардо да Винчи замечательно всё это изобразил. Но когда ты видишь сокращающееся сердце… Господь Бог, я думаю, более совершенного механизма не создал. Это удивительная симметричность, последовательность. Это поразительная окраска самого органа. Невероятно логическое строение.

Я знаю только один вечный двигатель. Сердце – единственное устройство, которое может прожить сто лет и при этом обеспечить жизнью и мозг, и ноги, и руки, и всё остальное. Я правда влюблён в сердце.