Сиротский полонез. Реабилитация длиною в жизнь

Статья по теме

Вячеслав КОСТИКОВ: Как нежны были крабы…

Анатолий Сурков родился в селе Алексеевка Базарно-Карабулакского района Саратовской области в семье крестьянина Степана Васильевича и учительницы Прасковьи Николаевны. Как следует из архивных документов, Степан и Прасковья Сурковы в феврале 1930 года по решению районной особой комиссии по раскулачиванию были «признаны социально опасными по классовому признаку (кулаки) и высланы на спецпоселение в Вологодскую область (Северный край)».

- Там нас и разлучили. Меня забрали от родителей и определили в детский дом №3 города Тотьмы, - рассказывает Анатолий Степанович. - Здесь мне почему-то изменили отчество на Васильевич. Но еще до этого советские органы изменили мое имя. В списках спецкомиссии, которая раскулачивала нашу семью, вместо Анатолия значится некий сын Василий Степанович. Это потом я узнал, что такое проделывали специально, чтобы дети после ссылки не претендовали на имущество своих родителей. Таким образом, у меня были изменены в документах и имя, и отчество, что затруднило поиск моих корней и процесс реабилитации.

Моя мать, не выдержав условий ссылки, очень скоро умерла - в 1931 году, а отец погиб в 1943-м в лагерном отделении №1 Управления исправительно-трудовых лагерей и колоний УНКВД, как значится в документах, от пеллагры (один из видов авитаминоза, который является следствием длительного неполноценного питания. - Ред.). А я жил в детдоме, ничего не зная о судьбе родных. Как и многие детдомовцы, окончил школу фабрично-заводского обучения (ФЗО), был мобилизован на военное строительство в г. Сокол, за что был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Реабилитирован в 87 лет

- На протяжении долгих лет я пытался выяснить, что стало с моими родными, кто я такой, но не получал конкретных ответов. Все архивные документы мне помогла собрать моя знакомая Екатерина Железняк через нанятого адвоката. И, представив эти документы, доказав, что я - это я, в символический день 30 октября (День памяти жертв политрепрессий) 2013 года я получил справку от МВД России о том, что «Сурков Анатолий Васильевич (Степанович) как находившийся вместе с репрессированными по политическим мотивам родителями на спецпоселении реабилитирован». Но когда, следуя закону, я попытался отыскать конфискованное имущество своих родителей, мне ответили, что «сведений о конфискованном в период репрессий имуществе не имеется». Было родовое гнездо, да не стало его...

Мое прощание

- Знаете, что мне вспоминается из детдомовской жизни? В красном уголке детдома валялась потрепанная гармошка. Когда другие воспитанники уходили на прогулку, я брал ее и спускался в подвал. И под лестницей, в полной темноте нажимал на кнопочки и на слух подбирал мелодии. Со временем я даже осилил полонез Огинского «Прощание с Родиной». Во время войны я бывал в поселках, где девчата давали мне гармонь. Однажды, играя полонез Огинского, я так старался передать бравурно-тоскливую мелодию, что вспомнил о своем сиротстве и пропавших родителях, и у меня невольно потекли слезы. Полонез «Прощание с Родиной» напомнил мне, что это я прощаюсь с саратовской родиной и родителями – навсегда. А женщины и девчата, глядя на слезы гармониста, украдкой утирались платочками. Мне было стыдно за свою слабость, и с той поры я перестал играть этот полонез публично…