Что предсказывал Борис Гребенщиков Виктору Цою?

Спустя 20 лет после этой трагедии вокруг имени Виктора Цоя не стихает ажиотаж - выросло новое п о к о л ение «киноманов», его песни по-прежнему звучат в эфире. Борис ГРЕБЕНЩИКОВ, близко знавший музыканта, убедил «АиФ», что Цой «был специально сконструирован», чтобы стать рок-звездой. И рано уйти.

Наив и мудрость

- Это неправда, что я открыл Витьку широкой публике. Его не надо было открывать - он существовал сам по себе. К тому времени, когда мы с ним случайно встретились в электричке (году в 81-82-м), он уже был состоявшимся музыкантом. Он спел мне пару своих песен, одна из которых была «Мои друзья идут по жизни маршем». С одной стороны, это абсолютный наив, с другой, - чутьё языка, игра словами и всё остальное выдавали в нём большого музыканта. Он - абсолютный гений простоты, ясности и искренности. Так, как он, в России никто не писал. Уже тогда, когда он был ещё совсем юношей, я однажды сказал ему: «Мы отодвинемся в тень, а вы будете главной группой России». Он не верил, смеялся - думал, что я шучу.

У Витьки с эрудицией было всё в полном порядке. Он не был необразованным корейским мальчиком из ПТУ. Он как раз-таки был мудрецом. Цой много читал. У меня с ним никогда не было проблем в общении - он был человеком немногословным, но мудрым уже в юности.

В общении с прессой он не обнаруживал свою эрудицию, потому что ему это было не нужно. Он считал безнравственным показывать её. Витька писал идеально просто, но почти в каждой песне у него есть фраза, от которой шерсть становится дыбом и прошибает холодный пот. Я поэтому и зажёгся, когда услышал в одной из его первых песен: «Мои друзья идут по жизни маршем, и остановки только у пивных ларьков». Потому что организм чувствует - вот это правда. Это настоящее и, как настоящее, верно до сих пор. Если послушать ту пошлятину, которую гонят сегодня 99 % людей, включая самых лучших, и взять одну песню Цоя, она будет как святая вода. А святая вода всегда актуальна.

Брюс Всемогущий Брюс Ли - это было отнюдь не детское увлечение. Мы тогда так накинулись на фильмы с Брюсом Ли, что даже ездили специально в Москву, чтобы посмотреть у друзей на видео какой-нибудь его фильм. Это было так существенно и для него, и в какой-то степени для меня тоже, потому что образ Брюса Ли был совершенной альтернативой бесхребетности и пошлости, царившей вокруг. Брюс Ли выступает как фигура, за плечами которой весь восточный опыт. Он его в себе весь концентрирует, кристаллизует. Поэтому на Витьку и на нас с Сергеем Курёхиным это повлияло очень сильно. И поскольку Цой фактурный, то между ним и Брюсом Ли разницы почти нет. Он научился безукоризненно держаться брюсовского стиля и использовал это на сцене. Он был как будто специально сконструирован таким для того, чтобы появиться здесь и встать в фокусе внимания.

Однажды с группой «Кино» произошла, на мой взгляд, очень странная и по-своему печальная история. На одном из рок-клубовских фестивалей группа вышла к публике с большой и довольно романтической программой, где были песни «Это не любовь», «Когда твоя девушка больна», «Братская любовь» и пр. Это было абсолютное чудо, они играли сложные красивые и весёлые песни, от которых пело сердце. Ленинградская публика в упор не приняла их. Зал просто молчал. Народ жаждал пафосных песен с революционным запалом. А песни про любовь ему были не нужны. После концерта Витя был в очень мрачном состоянии. Если мне не изменяет память, он какое-то время молчал, а потом появилась обойма «военных» песен. Эту историю можно интерпретировать как угодно. Но, мне кажется, тогдашняя реакция слушателей изменила его путь. И он написал песни, которые были нужны. Такие люди, как он, остро чувствуют, что на уме у каждого. Это сделало его тем самым «последним героем», но я не уверен, что это было ему на пользу.

В Минске восстановили стену Виктора Цоя.  Исчезнув в 2008 году, она недавно  восстановлена недалеко от стадиона "Динамо".

Даже если человек не читал «Евгения Онегина», он наверняка слышал фразу: «Мой дядя самых честных правил...» Когда я искал фразы для своих песен, то вдруг понял, что начинаю пользоваться какими-то Витькиными находками как чем-то, что уже присуще русскому языку, как любая классика, как часть золотого запаса. Такие слова, как в песне «Безъядерная зона», действуют на подсознание как вспышка, как взрыв: «В этом мотиве есть какая-то фальшь, но где найти тех, кто услышит её? Подросший ребёнок, воспитанный жизнью за шкафом, теперь ты видишь Солнце, возьми - это твоё!». Многие вещи, которые писал Цой, настолько повенчаны с русским языком, что даже не сразу можно понять, что Витька первый это сказал.

«Чёрный альбом» -это прощание

Цой начал писать в советское время, а когда погиб, время уже было другим. Этот изгиб эпохи прошёл через него. Когда начинали, мы с этим тоталитарным молохом были во враждебных отношениях. А потом успели увидеть, как молох встал на колени и рассыпался. Такие вещи даром не проходят. Такие люди, как Цой, свой собственный конец тоже чувствуют. В последнем альбоме половина песен - прощание.

Я сам пару раз засыпал за рулём на скорости 120 км/ч. И тоже рано-рано утром. Я тогда ещё не знал, что в таких случаях нужно остановиться и поспать хотя бы десять минут, а уже потом ехать дальше. Оба раза меня спасало только чудо. У Витьки был небольшой водительский стаж - меньше года. Когда неумелый водитель рано встаёт и садится за руль, всегда есть опасность... Рано утром хочется спать. И он вполне мог заснуть за рулём - любой водитель знает, как это просто.

 Влад ПАНОВ