Тамара ЛИСИЦКАЯ о важнейшем из искусств

Роль и качество  кино очень выросли. В моем детстве было много условного советского кино, скупо и почти без прикрас живописующего будни монтажников, шахтеров и  рефлексирующей  номенклатуры.  Основной конфликт – социальный. Основная тема – человеческий подвиг у станка или в кабинете. Лирики было мало, и на нее сразу западали.  Немногочисленные простенькие мелодрамы тут же становились культовыми , любые комедии в программе передач обводились красным карандашом… Да, я помню еще эти телепрограммы – до ноля часов, кажется…  В субботу позже.  И обязательно выделенные жирным шрифтом фильмы, как основное блюдо любого из трех существовавших  телеканалов.

 

Потом вдруг у нас появился видеомагнитофон. Для меня это было потрясение.  Для моих одноклассников тоже. Вся  школа ходила смотреть «Конана варвара» со Шварценеггером, «Индиану Джонса», «Безумного Макса»  и «Смертельный удар» с Брюсом Ли. Эти фильмы очень отличались от  виденного ранее.  В них тоже имелся  человеческий подвиг. Но какой-то… мясистый… телесный… слишком  много драк и  красивых тетенек… слишком все быстро, пестро и интересно… Кино, пискнув кассетоприемником, слетело с Доски почета и переместилось в  раздел Удивительных Удовольствий, Ничего общего С Реальной Жизнью Не Имеющих…

Потом были еще годы, еще жизни,  телефонизация, компьютеризация, революции за окнами и в кино.  «Маленькая Вера» стыдливо ушла в  фигуристую тень «Секса в большом городе».    «Санта Барбара», бравшая массой, уступила  экран  берущим пестротой ситкомам.   Автомобили Джеймса Бонда, как и девушки его, стали  совсем  технологичными. «Титаник»  утопил в слезах, «Парк юрского периода»  пришиб графикой,  «Матрица» перевернула сознание…  Кино так стремительно разрослось, так  переплелось с другими медиа, позиционирующими себя как реалистичные и правдивые,  так  заполнило собой все пространство вокруг, что слабохарактерные стали путать постановку с жизнью.   Герои кино шагнули в жизнь – кто с винтовкой, кто с  активной сексуальной позицией.  А начудив, вернулись  обратно в кино, породив автобиографические  криминальные саги, документальные боевики и  трагикомедии «по мотивам»…  Все смешалось, все стало сюжетом.   А вдруг инопланетян действительно  тьма и их контролируют люди в черном?   А вдруг  по улицам родного города  курсирует ночной дозор?

Кино  давно перестало быть только  часовым экскурсом в жизнь лихих охотников за  исчезающим бензином, оно  нырнуло в экзистенциальные сферы. Кино стало  рассказывать , что мы испытаем,  когда влюбимся, когда нагрешим, когда   умрем.   Наивные юнцы  вслушиваются в треп экранных  нимфоманок, пытаясь вычислить  тайну женского удовлетворения.  Беременные девушки, насмотревшиеся кинородов, с тревогой ждут, когда же на вечеринке у них отойдут воды и придется, держась за живот, мчаться в кресле-каталке по больничному коридору.  Зрелые леди готовы спокойно стариться, поскольку  кино научило, что в последний момент  появится умнейший из мужчин, которого интересует не молодое тело, а неповторимая женская личность. Горячие хулиганы многократно прокручивают любимые сцены, где у Брюса Уиллиса пистолет у виска, а  он улыбается и тонко шутит, – и повторяют слова, впитывают правило красивого пацанского  финала.  Кино подсказало нужные  реплики  на всякий случай, прорепетировало миллион раз все ключевые моменты  человеческой жизни, показало всевозможные  здоровые и больные галлюцинации.

Но...  Так, как в кино, –  так не рожают. Я трижды проверяла. Не сходится с  экранной версией.  Все куда  скромнее, сосредоточеннее и с другими акцентами. Подозреваю, что и многие другие предложенные  ощущения – фикция.  Это печалит. Это заставляет  ужаснуться и представить, что кино и жизнь – это совсем  разные вещи. Становится  даже как-то тревожно.  И – мысль! А пусть врет!   Если кино хорошее…. Если оно дает надежду… Если оно вместо тебя подсказывает сидящему рядом, что нужно  прямо сейчас шепнуть на ухо любимой… пусть обманывает  и дальше…  Даже без хэппи-энда.

Но лучше, чтобы с ним.