Сергей Доренко - о Лужкове, дресс-коде и Урюпинске

Почему вдруг передумал неистовый телекиллер? 

- Скажите, Сергей Леонидович, вы испытываете чувство эйфории, когда мимо проплывает политический труп вашего врага - Юрия Лужкова?

- Нет, я ведь никогда никого не ненавидел. Моя гамма чувств простирается от иронии до сарказма, но не переходит эту грань. Наоборот, я испытываю чувство стыда - например, когда Юрий Михайлович мечется, бедный, в поисках вида на жительство. Конечно, у него стыда должно быть гораздо больше, чем у меня, потому что он больше участвовал в построении той России, какая она есть. Но мне всё равно ужасно стыдно, что мы - такие людоеды.

- Несправедливо обошлись с пожилым человеком?

- Его сняли по работе. Имели право - и уволили. Он же не божок какой-то. Несправедливо само общество - та же Москва, которую Лужков, как он сам говорит, отстраивал 20 лет. А теперь не может в ней жить. Это позор и для него, и для всех нас. Горе городу, из которого бегут его строители.

ТВ метит в женщин

- Как думаете, телекиллеры уже не востребованы? Так же как, скажем, трубочисты и городовые? Речь об «акулах» телекритики 90-х и «нулевых». Продолжая ряд, - вы, Невзоров, Леонтьев…

- Это не обо мне. Увольте! Я сам не сравниваю себя ни с кем. Хотя мне казался бы гораздо более лестным такой ряд: скажем, Гоголь, Чехов… А уж никак не Невзоров и Леонтьев. Это просто смешно. И знаете, в чём разница? Я питаюсь иронией и болью за свою страну. Мой смех - это смех сквозь слёзы. Я никого не телеубивал. Наоборот, меня преследовали.

- По-вашему, телевидение уже не так влияет на умы?

- Увы, оно ещё долго будет оставаться мощным рычагом воздействия на большую часть населения. Его мегацель - малообразованные и малообеспеченные пожилые женщины. В них клокочут нереализованные дикие страсти, и все эти дамы невероятно манипулируемы из «Останкино». Они всегда будут на крючке у телевизионщиков. И через 30 лет тоже.

- Значит, мы телезависимы пожизненно?

- Не все, а только телеграждане этой телестраны. Ими можно было бы пренебречь, если б не право голоса на выборах. Это же огромная часть электората! Я бы всем, у кого телик дома работает больше получаса, давал это право, поделённое на четыре, - скажем, 0,25 голоса. В отличие от граждан, которые сидят в Интернете. Там хотя бы надо думать, на какие кнопки нажимать. Даже если человек лазает по порносайтам, его сознание в целом критично оценивает картинку. Он размышляет: «Так или не так?» А в телевизоре и так всё ясно.

- Президент недавно призвал к проверке чиновничьих дворцов на Рублёвке. У вас там тоже особняк. Не боитесь?

- А чего? В последний раз я работал на государство… дай бог памяти, лет 20 назад. Я не из чиновников. Это у них нечистые доходы…

- А у других разве нет?

- И у других есть. Но преступление серьёзнее у того, кто дал клятву. Чиновник де-факто, взявшись за руль у госкормушки, даёт клятву служения стране. Самим своим приходом к власти.

Дресс-миссия

- Рамзан Кадыров и протоиерей Всеволод Чаплин предложили ввести дресс-код для русских женщин. Обоих мужчин пугают мини-юбки. Откуда такое единодушие?

- Это попытка найти нравственную опору в прошлом. Во временах, когда и на Кавказе, и в России женщины одевались пристойно. И тот и другой пытаются заново воздвигнуть добро и зло в размытом современном мире. Ищут точку сборки там, где, по их мнению, народ не деградировал. И предлагают взамен размытости отчётливые правила. Например: вы подстриглись не так, как принято, значит, вы злодей. Благие их намерения мне очевидны. Но и тщета их - тоже.

- Не об этих ли правилах (чуть не вырвалось - шариата…) вы как-то сказали: «Нам всем нужно понимать, как жить наутро после войны»?

- Мы не должны жить без миссии. Распоряжаться жизнью, не понимая, в чём её смысл. В обществе, у которого есть будущее, люди приходят к согласию относительно общих идеалов. Например, гражданских идеалов гуманизма, а не как сейчас - «жрать и ср…ть». Идеалов самоотверженности и служения народу. Это и есть достойные смыслы жизни. Но мы пока - бессмысленная страна. Спросите у прохожего: за что ты согласен умереть? Он удивится: а зачем? В Тель-Авиве я любовался на девчонок-евреек с автоматами, в форме израильской армии: они точно знали «за что».

- Русские солдаты, защитившие Цхинвал, тоже это знали…

- Да, так спонтанно и рождаются идеалы. «Восстановим страну», «не дадим Родине развалиться». Идеалы геройские, но подчас выдуманные. Наши солдаты не могут считать своей предтечей бандитов или наркоторговцев. Они видят маршала Жукова, знамя над Рейхстагом, ветеранов войны. И, как это ни обидно для либералов, идя на Цхинвал, находят «точку сборки» в советской истории. Тут бы и надо власти и интеллигенции поддержать этот порыв. А они бегут от него, стесняясь своих же солдатиков…

- Недавно вы похвастались, что в кои-то веки выбрались в глубинку - город Урюпинск. Ну и как вам Россия?

- Противоречивая во всём. В Урюпинске вывески на коммерческих предприятиях подчёркнуто национальные: «Русский бордюрный камень» или «Славянский кирпич». Въезжаешь в город - и сразу ты дома. Спрашиваю: «У вас тут что, славянское содружество?» - «Ну да, но всем владеют армяне». Урюпинские армяне поймали свою торговую нотку: надо называть всё славянским или русским, и товар «прокатывает»…

Ещё впечатление: на свадьбе непристойно одетые девушки в ультракоротких юбках, хорошо выпив, постоянно дымят в коридоре. Стоят в кружок и курят, курят, курят… Зато, возвращаясь в банкетный зал, поют такие казачьи песни - хоть ложись и умирай от счастья. Рвут сердце! Так и хочется их всех расцеловать. А потом опять идут смолить, накрашенные, как лахудры. И не поймёшь, что с ними делать - то ли целовать, то ли плюнуть. А над знаменитой рекой Хопром слышен заливистый девичий мат - а девочкито школьницы. Это такой местный шик... Есть и признаки деградации, и свидетельства глубинной народной силы. И не сказать, чего больше. Непостижимо: как всё это помещается в одной и той же славянской душе?

Владимир КОЖЕМЯКИН