И жить ещё надежде. Известному барду и ученому Александру Городницкому - 90

Александр Городницкий - известный во всём мире геолог и океанолог, поэт и бард - 20 марта отмечает 90-летие. Его стихи включены в программу средней школы, его именем названы малая планета солнечной системы и горный перевал.
И все знают, куда надо приходить, «когда на сердце тяжесть и холодно в груди» (к ступеням Эрмитажа) или где ждут «не встреченные школьницы невесты» (в маленьких асфальтовых южных городках), какое небо над Канадой (хоть похоже на Россию, только все же - не Россия). И про жену французского посла, конечно же, все знают.
Мы поговорили с юбиляром, который, к сожалению, сейчас в больнице.

Авось еще «поскрипим»

Марина Сизова, АиФ: Александр Моисеевич, в «Ночном поезде» у вас встречаются строчки: «Семьдесят пять - время любви первой. Время опять жить начинать снова». А в 90? Тоже «время начинать жить снова?»

Александр Городницкий: Сейчас это скорее время продолжать. Продолжать, всё, что начато.

Статья по теме

«Нас хотят одурачить!». Александр Городницкий – о природных катастрофах

- Как будете отмечать 90-летний юбилей?

- К сожалению, судьба мне подбросила невеселый месяц боли и три неожиданных операции. Пока я в больнице, но врачи говорят, что скоро выпишут.

- Наверняка, это не самое необычное место, где вам приходилось справлять день рождения? Это я пытаюсь неудачно вам поднять настроение. Выздоравливайте, дорогой Александр Моисеевич, выздоравливайте. Вас еще ждут новые острова. Где, кстати, ещё хотели бы побывать? Учитывая, что за свою жизнь вы обогнули несколько раз земной шар, купались во всех океанах.

- Там, где я еще не был, но надеюсь еще побывать (улыбается. - Авт).
Посмотрим, посмотрим. Мне сейчас «починили сердце».

Врачи говорят, что сердце теперь как у молодого. Так что мы ещё поскрипим, на что я очень рассчитываю.

- И мы тоже рассчитываем, что сердце своё вы будете беречь - «зачехлите» его от тревог, как полярные летчики в ваших песнях: «Эту песню грустную позабыть пора нам, наглухо моторы и сердца зачехлены».

«Пишу стихи и сейчас»

- Александр Моисеевич, вы продолжаете писать стихи?

- Да, продолжаю, хотя в моём возрасте это, наверное, уже смешно.

- Чего же тут смешного. О чём ваше последнее стихотворение?

- К сожалению, последнее стихотворение посвящено памяти ушедшего не так давно из жизни моего друга, замечательного московского художника и писателя Бориса Жутовского.
Из жизни ушел неожиданно, так же как жил...
Его не вернуть. Ни к чему причитанья и вздохи,
Он в небе весеннем растаял сегодня, как дым.
И смотрят с портретов последние люди эпохи,
Которым внезапно расстаться приходится с ним.

- Не чувствуете себя летописцем эпохи? Часто в ваших строчках упоминаются люди и события, о которых память сохранится возможно лишь во многом благодаря вашему творчеству?

- Вопрос очень трудный. Думаю, не мне определять летописец я или нет. Не так давно вышла моя книга «Океан времен», посвящённая мировой истории, прежде всего русской истории, которую я любил более всего. И мне было бы очень приятно, если бы мои стихи вошли в состав исторических стихов, начиная с песни о Лже-Дмитрии…

- У вас уникальная память. Помнится, меня поразило, что о себе как-то вы рассказывали чуть ли не с трёхлетнего возраста. И вы прекрасный рассказчик - все помните, читаете наизусть стихи - свои и чужие. Откуда такая память? В чем секрет?

- Понятия не имею. От родителей, наверное.

- Каково быть «бардом первого призыва»? Одним из «основоположников авторской песни».

- Не знаю, я же не выбирал, бардом какого призыва я буду - первого, второго или третьего.

Не так давно и, кстати, именно в родном Питере на концерте я получил записку примерно такого содержания: «Кто были ваши любимые барды, когда вы учились в школе?».

Сейчас даже трудно себе представить, что, когда я учился, а это было в конце 40-х годов прошлого века, никакого понятия «бардовской песни» вообще не было. А сейчас уже сколько поколений выросло, зная «авторскую песню» как жанр.

Этот жанр прочно вошёл в русскую поэзию, в русскую музыку. И как бы в своё время его не критиковали и не предавали анафеме со всех сторон, он существует.

- Скажите, а для вас самые дорогие стихи - те, которые написаны только что, или те, что уже давно?

- Сейчас всё больше становятся дорогими те стихи, которые написаны давно, потому что это часть моей жизни, которая уже не повторится и по которой я испытываю всё более острую ностальгию.

- Где и как вам лучше пишется?

- Лучше всего мне писалось на палубах разнообразных судов, на которых я плавал много времени, я же около 30 лет провёл в мировом океане. И на палубах кораблей военных, и гражданских научных судов.

Потому что нигде больше не бывает такого количества свободного времени: когда ты отстоял вахту и принадлежишь сам себе, а вокруг - океан и никого больше нет, и ты вынужден думать и чувствовать то, что на суше, может, и не почувствовал бы.

- «Поэт - антенна Бога»?

- Иногда мне кажется, что да. Когда мне удается какое-то особое стихотворение, то у меня есть точное ощущение, что это всё-таки не я.

Когда выходит непонятно что из-под пера - это, может, и моё. А есть вещи… когда кажется, что я не могу присвоить себе это авторство. Те же «Атланты», к примеру.

«Атлантам - 60 лет»

- В этом году «Атлантам» - шесть десятков лет. Эту песню, не будет преувеличением сказать, знают все. Или все слышали хотя бы раз. А было такое, что вы её услышали в очень неожиданном для вас месте? Таком, что вас очень удивило?

- Мне запомнилось 19 августа 1991 года. Когда ночью объявили, что сейчас возможна танковая атака, я увидел, как на баррикадах у Белого дома парни встали и запели «Атлантов». Они не знали, что автор этой песни рядом с ними. И для меня это было неожиданно и очень важно.

- Эта песня - неофициальный гимн Петербурга. И лет пять как официальный - Эрмитажа...

- Для меня это высокая честь. Чувство, что я, грех сказать, могу считать себя частью или элементом архитектуры, истории, искусства великого города, моего родного города.



- «Дом - где угодно, родина - одна». И это, вы говорили, Ленинград. Вы называете себя «островитянином» - что для вас это значит, что вы вкладываете в это слово?

- Я могу прочесть стихотворение «Слово о Питере». Я вообще люблю отвечать стихами на вопросы, если это возможно.

Что могу я сказать о родном моём Питере?
Не пристало в любви объясняться родителям,
С кем с момента рождения жили обыденно,
Без которых и жизни бы не было, видимо.
Я родился вот здесь, на Васильевском острове,
Что повязан и днесь с корабельными рострами,
На Седьмой не менявшей названия линии,
Где бульвар колыхался в серебряном инее.
Я родился за этой вот каменной стенкою,
Меж Большою Невой и рекою Смоленкою,
Под стремительных чаек надкрышным витанием,
И себя называю я островитянином.
Что могу написать я сегодня о Питере,
Облысевший старик, «гражданин на дожитии»,
Сохранивший упрямость мышления косного
Посреди переменного мира московского?
Переживший эпоху Ежова и Берии,
Я родился в столице Великой империи.
Я родился в заштатной советской провинции,
Населенной писателями и провидцами.
Вспоминаю ту зиму блокадную жуткую
Где дымился наш дом, подожженный буржуйкою,
И пылали ракет осветительных радуги
Над подтаявшим льдом разворочённой Ладоги.
Переживший здесь чувство и страха, и голода,
Полюбить не сумею другого я города.
Испытав ностальгии страдания острые,
Полюбить не сумею другого я острова.
Что могу написать я сегодня о Питере?
Я хочу здесь остаться в последней обители,
Растворившись в болотах его голодаевых,
Где когда-то с трудом выживал, голодая, я.
Мне хотелось бы, братцы, над каменной лесенкой
Безымянной остаться единственной песенкой,
Что и в трезвости люди поют, и в подпитии.
Вот и все, что могу написать я о Питере.

Главное - это интонация

- Что главное в авторской песне?

- Как человек, пишущий стихи, считаю, что главное - это поэзия. Но этого недостаточно, ведь важна и мелодия.

Необходим поэтому синтез: духовное соединение стихов и мелодий, которое образует интонацию. В авторской песне самое главное - это интонация.

- Когда вы это поняли?

- Я впервые это понял ещё мальчишкой. Когда из блокадного Ленинграда по Ладожскому озеру нас эвакуировали в Омск, и там (кажется, это было в 1944-м) я увидел на экране «Двух бойцов» и услышал, как Марк Бернес под гитару поёт «Тёмную ночь».

То, что я почувствовал тогда, послужило основой в дальнейшем моём понимании, что такое авторская песня.

И второе: еще раньше, в довоенное время, когда родители работали, а меня, маленького мальчика, постоянно оставляли в нашей коммуналке разным нянькам, которые все были в основном набожными крестьянками, те часто пели, убаюкивая меня, сельские песни.

Несколько этих песен я помню до сих пор. Таких как, например, «Матушка-матушка, что на поле пыльно». Все эти народные песни - тоже со своей уникальной интонацией. Это такой единый сплав, разрушить который нельзя.

- Многие ваши песни стали народными...

- Это, может быть, самое важное в моей жизни. И я опять хочу ответить стихами.

Я обошел все континенты света,
А город мой всё тот же с давних пор,
Там девочка, склонясь у парапета,
Рисует мост, решётку и собор.
Звенят трамваи, чаек заглушая,
Качает отражения вода.
А я умру, и “часть меня большая”
Не убежит от тлена никуда.
Моих стихов недолговечен срок.
Бессмертия мне не дали глаголы.
Негромкий, незапомнившийся голос
Сотрут с кассет, предпочитая рок.
Прошу другого у грядущих дней,
Иная мне нужна Господня милость, –
Чтобы одна из песен сохранилась,
Став общей, безымянной, не моей.
Чтобы в лесной далёкой стороне,
У дымного костра или под крышей,
Её бы пели, голос мой не слыша
И ничего не зная обо мне.
 

- Может быть, ваши песни популярны, потому что для многих они как альтернативная жизнь? Походы (пусть и суровые), палатки и костры, открытия, путешествия, приключения… Жизнь, какую прожили вы, а теперь все проживают с помощью ваших песен?

- Вполне понимаю. Я сам бы прожил такую жизнь, как я (улыбается. - Авт). Я мечтал об этом в юности. И просто судьба мне дала такую возможность, за что я ей признателен. Очень признателен.

- Ваши песни романтичны. И к вам же прикреплён ярлык «романтика». Удаётся сохранять романтизм до седин?

- Полагаю, что я ещё остался романтиком. Хотя в наше время романтизм становится почти невероятным и чрезвычайно смешным. Над этим издеваются.

Но были, есть и останутся вечные ценности - ценности, которым нет цены. За которые я много отдал и отдаю - до остатка жизни.

- Говорите, что вы, как каюры-эвенки, что видите, то и поёте. То есть вы видите мир как романтик?

- С одной стороны, как романтик. С другой стороны, я ведь почти ничего не придумываю. Ибо «Деревянные города» написаны с натуры в Игарке, «Над Канадой небо сине» - в Канаде, и так далее.

Что бы я ни написал - точно и чётко, все именно так, как видел, как чувствовал. Все мои песни и стихи - довольно обширная география. И дело даже не в географии…

- Грин советовал: «Если потомки захотят меня хорошо узнать, пусть внимательно меня читают, я всего себя вложил в свои произведения». Наверное, так и у вас?

- Так должно быть у любого пишущего человека.

Несколько жизней в одной

- Вы не только известный и любимый поэт и бард, но еще и учёный с мировым именем. Какими достижениями в науке вы прежде всего гордитесь?

- Ну как сказать «гордитесь»? Работал и работаю. Могу сказать, что мне удалось одному из первых измерить электрическое поле океана, рассчитать мощность океанической литосферы, вычислить связь высоты подводных вулканов с мощностью несущей литосферы и так далее.

- Вам удается в одной жизни совмещать две - учёного и поэта. А есть и ещё другие жизни. Александр Городницкий, к примеру, как семьянин, какой он?

- Об этом судить тоже не мне. Я всю жизнь по существу мало уделял внимания семье и слишком много времени провел в экспедициях в разных районах нашей планеты. И это не могло не отразиться на моей семейной жизни.

Могу только сказать, что у меня, слава богу, есть сын, три внучки и недавно родился 16-й правнук.

- Поздравляем! Это здорово - большая семья. А вы верите в любовь?

- Да (не раздумывая. - Авт).

- «От сердца до сердца - бездонная пропасть, мое одиссейство, твоя пенелопость». А стоит ли любовь всех подвигов, которые совершаются ради неё? В молодости, кажется, что да. А сейчас?

- Знаете, ничего не изменилось. Любовь стоит всего.

- Главная женщина для вас? Есть ли у вас такая?

- Та, которую я сейчас люблю. Моя жена.

«Пытаюсь жить в прошлом»

- Поэты живут во времени? Главное в жизни - это время, нам отпущенное?

- Мне трудно жить в нынешнее время. Я пытаюсь жить в прошлом.

- У вас много обращений в стихах к Богу. Он все же есть? Какой он?

- И здесь лучше ответить стихотворением.

В старинном соборе играет орган
Среди суеты Лиссабона.
Тяжелое солнце, садясь в океан,
Горит за оградой собора.
Романского стиля скупые черты,
Тепло уходящего лета.
О чем, чужеземец, задумался ты
В потоке вечернего света?
О чем загрустила недолгая плоть
Под каменной этой стеною, –
О счастье, которого не дал Господь?
О жизни, что вся за спиною?
Скопление чаек кружит, как пурга,
Над берега пестрою лентой.
В пустынном соборе играет орган
На самом краю континента,
Где нищий, в лиловой таящийся мгле,
Согнулся у входа убого.
Не вечно присутствие нас на Земле,
Но вечно присутствие Бога.
Звенит под ногами коричневый лист,
Зеленый и юный вчера лишь.
Я так сожалею, что я атеист, –
Уже ничего не исправишь.

- Я припомню один из ваших, кажется, любимых анекдотов: «К Богу заходит ангел и говорит: "Господь, к Вам рвется толпа атеистов". Всевышний отвечает: "Скажи, что меня нет». «В старинном соборе играет орган» - это же ваше старое стихотворение. С тех пор ничего не поменялось? Вы уже не атеист?

- Возможно, я им никогда и не был.

- «Вновь, как когда-то, сто веков подряд, руку на брата поднимает брат…» Ваша песня 2009 года. Как вы думаете, наступят времена, когда на Земле будет вечный мир?

- Мне бы этого очень хотелось. Но я сильно сомневаюсь.

- Александр Моисеевич, вы - человек мудрый, и с большим жизненным опытом, скажите: а что дальше? Когда «ненадёжен твой мир и не прочен твой дом», и «вся Земля и эпоха в дыму и в крови» (опять же вашими строчками из разных стихов разных лет). Что ждёт нас, нашу страну, мир?

- Этот вопрос не ко мне, а к Господу Богу.

ДОСЬЕ «АиФ»

ЕГО «КРУГОСВЕТНАЯ ЖИЗНЬ»

Александр Моисеевич Городницкий родился 20 марта 1933 года в Ленинграде. Его родители переехали в Ленинград из белорусского Могилева в начале 1920-х.

Перед войной Алик с родителями на летние каникулы ездили к бабушке с дедушкой в Могилев. Но в 41-м отцу не выдали зарплату вовремя и от поездки отказались. Это их и спасло: немцы уничтожили в Белоруссии всех родственников.

Алик и его мама провели первую зиму блокады в осаждённом Ленинграде, затем эвакуировались в Сибирь, где работал отец, и несколько лет провели в Омске. В 1945-м вернулись в Ленинград.

В 1947-м Александр случайно попал на занятие литературной студии в городском дворце пионеров и тогда же начал писать стихи.

Школу окончил с золотой медалью. Получил высшее образование и диплом геофизика в Ленинградском Горном институте.

Всю жизнь в экспедициях: 17 лет на Крайнем Севере и более 30 лет - на научных судах Мирового океана.

Доктор геолого-минералогических наук, профессор. Заслуженный деятель науки РФ.
С 1972 года работает в Институте океанологии имени П. П. Ширшова Российской академии наук. Автор более 270 научных работ, посвященных геологии и геофизике дна океанов и морей.

Объездил практически весь земной шар. Побывал на Северном полюсе и в Антарктиде, неоднократно погружался на морское дно в подводных аппаратах.

Участвовал в поисках легендарной Атлантиды в районе подводной горы Ампер в Северной Атлантике (1982, 1984).

Заслуженный деятель искусств РФ, поэт, один из самых знаменитых поэтов и бардов страны. Автор более 50 книг поэзии и прозы.

За семьдесят лет творческой жизни им написано около 500 песен.

Стихи и песни Городницкого переведены на языки многих народов мира.

Александр Городницкий снял несколько документальных фильмов и сериалов, в том числе 34-серийный автобиографический сериал «Атланты держат небо» (2009), документальные фильмы «Легенды и мифы Александра Городницкого» и «Портреты на стене» (2014-2015), «Только любовь остаётся» (2017), «Царскосельская тетрадь» (2018), «Струна и слово» (2020). а фильм «В поисках идиша» стал лучшим иностранным фильмом на Международном фестивале независимого кино и видео в Нью-Йорке.