Епископ Митрофан: «Плата за мат — лишение себя помощи Божией»

Слово спасения

- Владыка, до принятия монашеского пострига вы 26 лет служили на флоте, командовали кораблями различных классов. Морскими офицерами были ваши отец, дед и прадед. Всегда ли матерщина была «визитной карточ­кой» нашей армии?

- Мой прадед, Степан Баданин, 12 лет отслужил на Императорском флоте под началом знаменитого адмирала Макарова, прошёл с ним две кругосветки. Для него самым страшным ругательством было слово «чумичка», что значит «поварёшка». Максимум, что прадед мог произнести: «У, чумичка!»

А ныне грязная матерщина стала повседневностью. Этот ублюдочный язык страшно не вяжется с мужественной красотой морской службы.

«Традиция» мата идёт с 1917 г., когда революционные массы — городской люмпен и сброд — шагнули из бараков и питейных заведений на улицы. Чтобы стать во главе распоя­савшейся стихии, показать своё «недворянское происхождение», надо было материться. Этот принцип особенно проявлялся в лагерях НКВД. Академик Лихачёв вспоминал: «В лагере тех, кто не матерился, расстреливали первыми. Если человек не матерится, значит, имеет своё мнение и от него можно было ожидать, что он будет сопротивляться».

— Может ли мат влиять на боеспособность армии?

— Матерясь, человек поклоняется князю тьмы, а значит, лишает себя божественной помощи. А ведь бой — это всегда схватка света и тьмы. Вспомним одну из самых значимых битв в истории нашего Отечества — Куликовскую. Бою предшествовала схватка татаро-монгольского богатыря Челубея и нашего Александра Пересвета — монаха, который получил благословение преподобного Сергия Радонежского.

Челубей считался непобедимым: он освоил практику боевой магии — «бон-по» (переводится как «школа боевой магической речи»). Владел заклинаниями, привлекающими демонские силы. В результате подобной магии человек превращается в симбиоз человека и беса. Челубей был в доспехах, а Пересвет — в монашеском облачении и с копьём в руке. Поэтому он и получил тяжёлую рану от Челубея. Но «бессмертного» убил. Это вызвало замешательство татарского войска: на их глазах пошатнулись незыблемые законы языческого мира.

Имя Пересвета на Тибете до сих пор произносят с трепетом. В Троице-Сер­гиевой лавре, основанной преподобным Сергием, есть монах, который в юности увлекался восточными единоборствами и был с другом на Тибете. Когда тибетцы узнали, что перед ними русские, то стали переговариваться, и прозвучало слово «Пересвет». Оказалось, имя рус­ского монаха записано в книге, куда заносят события, выпадающие из привычного хода вещей.

Возвращаясь к современности, расскажу историю, которую знаю из первых уст. В Грозном во время первой чеченской кампании наших ребят окружили боевики с криками «Аллах акбар!». Подкрепления не было, патронов почти не оставалось. И тут наши решили, что будут на «Аллах акбар!» отвечать: «Христос воскресе!» С этим криком бросились в рукопашную. Все до единого прорвались. Потом удивлялись: обычно в критических ситуациях орали матом, а тут, когда смерть дышала в лицо, пришло озарение: надо призывать на помощь Бога, а не тёмные силы.

— Правда ли, что матерщина лишает мужской силы?

— Русский матерный язык — наследие языческих верований. Наиболее мощной энергией всегда обладал инстинкт продолжения рода. И были соответствующие духи-помощники, так называемые фаллические культы. Они основывались на привлечении помощи богов через сексуальные оргии. Словосочетания, сохранившиеся под названием «матерщина», использовались в этих ритуалах для привлечения нечистых духов. Надо подчеркнуть, что эти слова можно было употреблять лишь мужчинам и не чаще нескольких дней в году. Так что матерящийся «сильный пол» даже не подозревает, какой опасности себя подвергает. Нет сомнений, что энергетика сексуально-скабрёзных ругательств реальна. Согласно исследованиям матерящийся испытывает приток в кровь мужских половых гормонов (андрогенов), что вызывает прилив сил, кураж, а после — неизбежный «откат», уныние и обессиливание половой сферы, которая не выдерживает постоянной, изнуряющей гормональной эксплуатации. Замечено, что матерщинники быст­рее дряхлеют. Говоря о возрастающей проблеме импотенции у современных российских мужчин, врачи свидетельствуют, что до революции, когда общество считало мат грехом, эта проблема отсутствовала. Как пережиток язычества мат в Российской империи был под запретом. Так, в указах царя Алексея Михайловича 1648 г. говорится о недопустимости «срамных слов матерных и всякой неподобной лаи».

Плата за «допинг»

— Произнесение скабрезных слов вы сравниваете с наркотиком...

— Матерящийся человек притягивает чёрную энергию, которая его возбуждает. Но плата за этот допинг непомерно велика — лишение себя помощи Божией. Страшно, что мат распространяется на подростковую среду. Матерящаяся девочка-подросток уже не редкость. А ведь, матерясь, девочка проклинает свой род — да, ещё и такая функция заложена в сквернословие. Пора обществу одуматься. Мат не может быть нормой.

А в армии и на флоте матерный разнос от командира должен стать синонимом непрофессионализма. Если не вернуться к понятиям высокой чести воина-защитника, то может статься, что и современное оружие не поможет.

Иное мнение

Эдуард Лимонов, писатель, политик:

— Хочу повторить то, что уже говорил неоднократно. Мат — колоссальное оживление языка. Всего четыре основы, но откажись от них — и станешь беднее. Кто же по доброй воле откажется от того, чем владеет, что нам перешло по наследству? Меня считают матерщинником. Это ошибка. Мат — не самоцель. В большинстве моих книг вы этого просто не встретите. В ранних — да. Но там люди, герои, находились в таких обстоятельствах, что иначе было никак. Собственно, раз такой случай, описанный в рассказе, дейст­вительно спас мне жизнь. Мне 17 лет, я монтажник-высотник, строим цех танкового завода в Харькове. Лестницу не закрепил, её сорвало ветром, и я повис на руках. Высота — 30 метров. Бригадир снизу изругал меня самым страшным матом, и я так обозлился, что забыл об испуге. Подтянулся. Не сорвался. Так что вся эта борьба за искоренение мата ни к чему не приведёт. Он идёт не от ума, а от эмоций. А эмоции искоренить невозможно. Пытаться запретить мат — всё равно что запретить человеку смеяться или плакать.