Анжела Мандажи: «Зачем я просилась на войну? Хочу, чтоб жизнь не прошла зря...»

Всех мужчин она делила только на два вида - солдатиков, которые ей в сыновья годились, и альфонсов, от которых только и жди подвоха. В любовь и прочие «девчачьи сопли» она не верила, пока однажды, после очередной горячей точки, комбат части не послал её за железнодорожными билетами. А вернулась она уже с билетом в поезд под названием «Счастье». 

- Ну же! Ну же, родненькая моя! Давай! - лысый солдатик, который ещё несколько минут назад травил анекдоты, испуганно давил на газ. Тяжёлая машина урчала, хрипела, но с места не двигалась. - Мамочки, что же делать?! Я не хочу умирать...

Сосед водителя, такой же испуганный и несмышлёный новобранец, ещё крепче прижал к груди тяжёлый автомат и сквозь щёлку в завешенном бронежилетом окне пытался оглядеть мест­ность. В заглохшем на горной дороге «ЗИЛе» был и третий пассажир - связистка Анжела Мандажи. Между ней и молодыми подчинёнными была разница в 20 лет. Значит, она могла бы быть их матерью. А мать нашла бы нужные слова, чтобы успокоить и подбодрить, хотя самой впору умереть от страха...

- Слушай команду! - жёстко произнесла она. - Сейчас выходим из машины и ищем поломку.

Солдаты не шелохнулись. Тогда Анжела тихо добавила:

- Мы останемся живы. Я обещаю!

Пока парни ковырялись в капоте, она встала у края дороги и, еле шевеля губами, прошептала: «Отче наш, Иже еси на небесех...»

Там, за горами Южной Осетии, свистели снаряды. Здесь, на просматривающейся как на ладони дороге, их в любой момент могла подкараулить пуля снайпера. Надеяться оставалось только на Бога.

- И Бог услышал нас. Машина завелась, и мы добрались до границы Цхинвала. Там уже были наши. Это случилось 9 августа 2008 г. - моя крайняя («последняя» у нас не говорят) военная командировка, - перелистывает фото в своём телефоне Анжела Мандажи. - И самая трудная. Казалось бы, такая короткая война - три дня всего. Но за это время я ещё несколько раз чудом оставалась жива: один снаряд пролетел в метре от меня, когда я готовила на полевой кухне чай; потом мы на машине чуть не сорвались в ущелье; а уж сколько пуль над головой просвистело! 

Анжелика, маркиза связистов

Таких историй на памяти старшего прапорщика Мандажи бесчисленное множество. Оно и понятно - женщина побывала во всех горячих точках по­следнего 20-летия. В её командировочных листах - отметки о службе в Моздоке, Грозном, Цхинвале...

- Зачем я просилась на войну? - задумывается она. - Наверное, потому, что хотела чувствовать себя нужной. Сидеть в штабе на телефоне и губы мазать? Хочу, чтоб жизнь не прошла зря.

Именно с этой мыслью 20 лет назад выпускница ветеринарного техникума Анжела постучала в дверь военкома. Говорила долго и путано - о мечте служить, о любви к людям и Родине. В конце её выступления тот улыбнулся и произнёс: «Голос у тебя хороший. В связистки пойдёшь?»

- Когда можно начинать? - выпалила она.

Молодой сотруднице дали обшарпанную комнату в военном общежитии, начислили смешное по тем временам денежное довольствие, но она была счастлива. Несколько лет проработала в тылу, отучилась на прапорщика. А потом наступил 1995 год.

Для первой чеченской кампании набирали добровольцев. Среди записавшихся на войну была и связистка Мандажи, но отправили её во Владикавказ.

- В одной руке - чемодан, в другой - новенький телевизор - первая крупная покупка, с которой я не могла расстаться, - улыбается Анжела. - Только смотреть там мне его уже было некогда. Сразу из Владикавказа меня отослали в Чечню. Телефонисткой...

Железный вагончик, на крыше которого летом можно было жарить яичницу, а зимой становилось настолько холодно, что стёганое одеяло примерзало к стенке. 1,5 л воды в сутки на человека, трёхчасовой сон под взрывы снарядов. Но самое страшное - постоянное ощущение того, что завтра для тебя может уже и не наступить. Таким запомнились Анжеле Мандажи первые военные месяцы.

- Однако именно там я впервые почувствовала настоящий вкус жизни, поняла её цену, - вспоминает старший прапорщик. - И поняла, что я на своём месте: я ж по характеру прямая, как угол дома, и никаких этих женских штучек у меня в характере нет. В мирной жизни надо как-то юлить, придумывать что-то, стараться понравиться, а там всё как на ладони - либо ты человек, либо нет. А мужчина ты или женщина, уже неважно...

И это «неважно» закрепило за Анжелой репутацию своего парня. И мало кто замечал миловидное лицо и хорошо «закамуфлированную» женскую мягкость.

А время шло. Анжеле исполнилось 30, затем 35, 39... Подруги выходили замуж, разводились, снова выходили, рожали детей...

- А я была одна в огромном мужском коллективе, но замуж выходить было не за кого. Я ведь этих мужиков в таких ситуациях видела, что точно понимала: надеяться можно только на себя, - говорит Анжела.

«Я не такая...»

...Но в её раз и навсегда, казалось бы, определённую жизнь вмешался случай. Два года назад комбат аксайской части, где и сегодня служит Мандажи, отправил её в Ростов за ж/д билетами. В кассе попросили подойти за заказом через несколько часов. И чтобы как-то убить время, Анжела решила спуститься на набережную и покататься на речном трамвайчике.

- Девушка, вы не меня ждёте? - раздался откуда-то сверху приятный голос.

- Иди куда шёл, - резко оборвала Анжела и добавила: - Я не такая, я жду трамвая!

Обладатель баритона исчез. И появился уже на трапе судёнышка. Всю прогулку он пытался разговорить суровую даму. Но она была насмешливо высокомерна. В конце прогулки Николай (так звали нового знакомого) всё-таки выпросил у Анжелы телефон и пригласил её вечером в ресторан на ужин.

- Почему так сопротивлялись ухаживаниям? - удивилась я.

- Потому что мне не 17 лет и я не худышка, чтоб так за мной бегать. А тут по телику то одного альфонса показывают, то другого. Поэтому на втором свидании я проверила у него паспорт, - иронично улыбается Анжела. - И расспросила о прошлом. Он мне всё про гражданский брак рассказывал, а я ему сразу в лоб: «Называй вещи своими именами - вы были сожителями. А сожитель - это не муж и не любовник. Меня такое не устраивает...»

Впрочем, командирский характер Анжелы только разжёг интерес Николая. Он понял, что хожеными тропами к этой даме не подберёшься, и воспользовался всем арсеналом настоящего романтика: приносил диски с любимыми фильмами, устраивал спонтанные свидания, звал на ночные прогулки.

- Но меня подкупило то, что при этом не было приторных слов, которые обычно нашёптывают бабники. Он даже предложение мне делал, стесняясь, просто обнял и произнёс: «Когда же ты станешь моей женой?»

Но даже после такого трогательного момента старший прапорщик Мандажи не изменила себе - по­требовала соблюдения всех традиций: от преклонённого колена и обручального кольца до благословения родителей. Николай безропотно согласился.

- Только не подумайте, что он тюха-матюха, - уверяет меня Анжела, - просто тогда ему нужно было войти ко мне в доверие. Вот он и старался. А сейчас всё наоборот - постоянно выясняем, кто в семье главнокомандующий. Но в последнее время я сложила оружие и просто чув­ствую себя любимой. И это, оказывается, так приятно!

В мае этого года у Николая и Анжелы родился первенец Богдан. И Анжела наконец решила искать более спокойную работу.

- Не заскучаете? - спрашиваю.

- Не знаю, - задумалась старший прапорщик Мандажи. - Но надо же когда-нибудь начинать...